ivan

Был я мал, был я глуп, и бегал с палкой в руках среди подобных себе по зеленым улицам небольшого поселка. Но не просто так бегал - мы играли в мушкетеров. Кажется, это был год, когда на рисованных местным художником киноафишах появилась надпись "Д'Артаньян и три мушкетера. Демонстрируется в последний раз" (вот, кстати, как объяснишь человеку молодому, что в стране, где я вырос, премьера фильма могла состояться лет через десять после выхода фильма, но зато потом, если фильм людям нравился, его показывали в кинотеатрах раз в три месяца?)
Ну и, конечно, просмотрев неоднократно отечественный мюзикл, мы стали бегать по улицам с палками и палками этими друг друга колошматить. За честь королевы.

Кто-то читал Дюма, кому-то и фильма хватало за глаза, чтобы на ходу, точнее, на бегу творить собственную мифологию. Но меня это все не устраивало. Хотелось большего. Я искал и нашел.

Дома на полке, среди прочих, стояла книга. Какой-то Гарди. Или какая-то.  "Тэсс из рода д'Эрбервилей". Читать я ее не собирался, но мне и названия было достаточно. Главный герой - Тэсс, судя по конструкции фамилии, тоже мушкетер. Это "д" с апострофом - оно ведь не спроста. Пока на белом свете есть Гасконь. Он как д'Артаньян. То есть, нет. Он круче любого д'Артаньяна.

Хотя, кажется, в те времена слово "круче" еще в таком значении не употреблялось.

Я придумал ему жизнь и подвиги. И слугу-головореза по имени Джуд незаметный. Моя ли вина, что в БВЛ "Тэсс" и "Джуд" были под одной обложкой? Джуд - времена-то советские, нам ли было не знать, что слуга завсегда лучше, чем господин, - обладал талантом возникать ниоткуда, побеждать любое количество врагов и спасть храброго, но дураковатого хозяина.  Я создал собственный миф, отчаянно ограбив Дюма и сценаристов советского мюзикла.  Парни верили: все знали, что уж я-то разбираюсь во всяких этих книжках. Потом лето кончилось, и мушкетеры тоже.

А потом прошло еще много лет, я прочел Гарди, и даже немного расстроился. Ну, вы понимаете. Начнем с того, что Тэсс оказалась женщиной. Прочее мелочи.

Хотя роман отменный. Правда, на мой вкус, похуже, чем "Джуд незаметный".

Видел вчера на двери одного из заведений питейных, где мы временами бываем, надпись следующего содержания:

"Завтраки - теперь круглосуточно". И три восклицательных знака. Торжествуют, то есть. Хотя, такое читая, начинаешь подозревать, что есть в жизни - и в собственной, и вообще, - какая-то неправильность.

А еще на афише - мелко внизу: "При поддержке гильдии кинопроизводства и кинопроката СК РФ".
Минуты две стояли и думал, зачем Следственному комитету Российской Федерации гильдия кинопроката.
Потом сообразил, что речь о Союзе кинематографистов.

Пора просыпаться мальчику,
Браться за тонкий ножик.
Мальчик зарежет мачеху.
По следу маленьких ножек
Сыщик двинется к берегу,
А там через мост и к станции –
Мальчик сбежит в Америку,
Чтоб воевать с испанцами.
Оно ведь и позаманчивей –
Белой голодной тенью
Метаться в степи с команчами,
Чем корпеть над латынью.

Он станет моложе мира.
Застынет - моложе мира.

Это – полная мера,
Или крайняя мера.
Если действовать смело,
Будешь моложе мира.

Мир пожирают мысли,
Мир доедают люди,
Тучи его обвисли,
Как у старухи груди.

Но где-то под желтой кожей,
Колотится сердце мира.
Станешь еще моложе,
Улизнешь от кошмара,

Будешь моложе мира,
Будешь моложе мира.

Собьешься со счету дней и
Запишут навеки в мальчики.
Ведь мир вспороть не труднее,
Чем брюхо проклятой мачехе.

Выпуск очередной, а со счету я сбился.


Нужны тирану для адреналина животные и девушка Алина.

Черный ворон, что ж ты вьешься над моею головой? Ты пенальти не добьешься - будет просто угловой.

Неплохо было б стать грузовиком. Давить людей. Не думать ни о ком.

Неспешно спустимся с холма, и мир накроет Хохлома.

Непременно пройти интересный тест: "Кто вас выдаст? Какая свинья вас съест?"

Вы производите, коты, так много лишней суеты.

Сделаем вид, что мы не знакомы, и аккуратно выходим из комы.

Малиновки заслышав голосок, засовываю голову в песок.

Он пристрастился к покеру, ему теперь все похеру.

Иногда даже Тур Хейердал напивался и переедал.

Каравай, каравай, нас снимает Вонг Кар Вай!

Не пора ли нам, ослам, например, принять ислам?

И стать желая лидером протеста Купил инструкцию: "Изделия из теста".

В кремлевской школе блогеров Теперь Володин завучем. Помучает вас, лодырей, подергает вас за уши.

Теперь Сурков у нас Володин. Сей выбор дивен. Володин, стало быть, володин, а Слава - димин.

Хоть геями, хоть гоями, но только не изгоями.

Зря ты, кореш, чушь-то порешь.

Чем в политические лезть баталии, потереби ты лучше гениталии.

У вас, телеведущие, глаза-то завидущие.

Меня шершавый язык плаката не убедил, что земля поката.

Взвились вымпелы по-над городами, Салютует на реке канонерка. Это ж чудо, как сплелись бородами Два Максима - Соколов с Кононенко.

Придет в Россию Сатана и на обломках самовластья напишет наши имена.

Входят Гаттаров, Бурматов и еще несколько таких же приматов.

Интересно, будь я лось, - хорошо бы мне жилось?

И стать человеком года по версии какого-то гада.

С одной стороны - совдеп, с другой стороны – госдеп.

Подрались в аптеке инки и ацтеки.

Раскрыл он луженую глотку и начал раскачивать лодку.

Любят все киномеханики фильмы Михаэля Ханеке.

Как бы резвяся и играя зарезал сегун самурая.

Я узнал, что у меня не район, а ебеня.

Ну и так далее:
https://twitter.com/#!/ivan_f_davydov

Двое нас в "Твиттере" не вовсе головой повредившихся - я и анонимный автор микроблога пермского наркоконтроля.

Знаете, мне с детства знакомо одно неприятное чувство.

С чего бы начать. Ну, например, так. Я был мал, я был глуп еще более, чем теперь, хотя казалось бы, куда уж, и меня привлекала агрессия. Не задумываясь о последствиях, я ввязывался в словесные баталии, которые вели между собой мои школьные или уличные приятели. Не особо задумываясь о том, сильнее меня противник или наоборот. То есть, это важный момент, я не был благородным рыцарем. Слабым тоже могло прилететь, если словесные баталии переходили в обычные.
В связи с чем случалось мне бить людей, и самому быть битым тоже случалось. Бывал я на коне, бывал и под конем, как по сходному поводу, но несколько ранее написал великий князь Владимир, прозываемый Мономахом.

И вот чувство, - плохое, на самом деле, чувство, о котором хочу сказать, - я испытывал его сам, когда связывался с заведомо слабейшими, и видел, как темным, нехорошим огоньком тлеет оно в глазах тех, для кого слабейшим был я. Узнавал без ошибок, именно потому, что и сам переживал такое.

Такая, сказал бы я, сытая и стыдная уверенность незаслуженной, заведомой победы. Позорная возможность самоутвердиться, потому что за счет слабейших самоутверждаться – позор, и любой человек это если не знает, то чувствует. По легкому привкусу тошноты, сладковатому такому, по холодку в затылке. Дыхание чуть тяжелей становится, мир вокруг – чуть темнее.
В этом нет доблести, но есть притягательность.

Когда ты понимаешь, что кругом неправ, что спор затеял не по делу, что делаешь что-то не то, но ты, при этом, сильнее, в тупом, животном смысле сильнее, - остановиться трудно. Почти невозможно. Чужое, незаслуженное, неоправдываемое ничем унижение – оно даже слегка пьянит, пожалуй.

И это – как мне сейчас кажется – самый доступный, самый простой, по-своему, повторюсь, даже приятный, опыт зла. Опыт контакта человека со злом в чистом, беспримесном, дистиллированном виде. И кулаки сами собой сжимаются, и губы этак пучатся, и темная радость где-то в животе начинает булькать. Собственно, это оно и есть, зло. Настоящее зло.

Кстати, настоящее зло коварства чурается. Зло – простое, как дьявол в средневековых фаблио. В том смысле, что оно тебя не пытается, по крайней мере, в этом, наиболее чистом своем проявлении, обмануть. Ты можешь выдумывать оправдания и даже потом в них верить, можешь вообще о таких мелочах не задумываться, но всегда при этом – где-то там, на втором плане, на внутренней стороне затылка светятся буквы: «Я не прав». Я не прав, и плевать. Я сильнее. Мне ничего за это не будет.

Отвыкать потом тяжело, кстати.

И здесь трактат о природе зла не особенно плавно переходит в хронику текущих событий.
В любой толпе, за что бы она там ни билась, есть некоторый процент людей, убежденных в своей правоте. Искренне убежденных. Их из рассмотрения исключаем. Они, как ни странно, вне контакта со злом, даже если оказались на его стороне. Но вот те, те, кто сейчас – мне лень перечислять фамилии знакомых и незнакомых, высокопоставленных и малоизвестных граждан, - те, кто сейчас делает вид, что со страной ничего не произошло, или произошло, но правильное и исключительно прекрасное, кто произносит пафосные речи об очередной победе стабильности, те, кто кривит презрительно мордочки, кто метелит на площадях несчастных студентиков, кто заполняет те же площади несчастными, немытыми, ни черта не смыслящими в происходящем детьми, - в большинстве своем, мне кажется, прекрасно понимают, что делают. Я вижу в их глазах тот самый огонек болотный, я, кажется, понимаю чувство, которое они сейчас переживают.
Оно с достаточной подробностью описано выше.

(Кстати, отвлекаясь, о детях стоило бы сказать особо, эти стада нерассуждающих детей, воспитанных в чувстве ложной причастности к силе, детей, многие из которых успели вполне подрасти, - одно из главных преступлений текущей отечественной власти; да, я знаю, не рассказывайте мне, что и с другой стороны хватает подростков не с промытыми даже, а с вымытыми начисто мозгами; разница все же есть, в том числе и чисто количественная, но это отдельный разговор, я отвлекся.)

Так вот – обращусь напрямую – граждане, опознавшие себя в ориентировке, данной абзацем выше. О сладостном чувстве зла мы поболтали довольно, взываю теперь к рацио. Знаете, чем вы отличаетесь от детей, которые пинают слабого и не терзаются муками совести? Одно коренное различие есть. Дети сильны своей собственной силой. А вы – чужой, заимствованной. Вы думаете, что вам можно наслаждаться этим прямым контактом со злом, врать, бить и так далее, потому что за вами стоят какие-то другие, по-настоящему сильные, способные прикрыть люди.

Но это – это не так, и текущие события наглядно это показывают. Нет, разумеется, никакой революции, я тут с вами соглашусь, даже десять тысяч молодых людей и одна экзальтированная дама в шубе наизнанку, и сто миллионов записей в блогах, - это пустяки, пощечина, щелбан.
Именно то, что эти ваши носители силы, гаранты стабильности так реагируют на щелбаны, на свист, на митинг, в котором, - в пятнадцати-то миллионом городе, - участвуют десять от силы тысяч человек, а вернее, пять, все их метания нелепые, бред пресс-секретарей, постыдные ретвиты, весь, словом, балаган, который мы тут наблюдаем, - все это показывает, что нет у них никакой силы.

Сейчас усидят под щелчком, завтра получат пинка. Это как щель в дамбе. Все, вроде бы, стоит, но вода закапала. Слабость показана, значит, ей обязательно воспользуются. В нашем случае – скоро. (Помнится, Мишу Вербицкого однажды спросили, был ли Холокост. Нет, но обязательно будет, - ответствовал герой).

В общем, нет у них силы, сильные не истерят. А следовательно, и у вас ее нет. И то, что у вас в глазах мутным светом сейчас светится, то, что заставляет врать или бить, - от примитивного самообмана.
В связи с чем вопрос – не лучше ли на данном этапе просто помолчать? Успокоиться? Выйти из состояния прямого контакта со злом?
Мне кажется, лучше. Полезней. И я не об угрозах сейчас, о духовном здоровье исключительно.

предлагают мне добрые люди издать новую книжку стихов, каким-нибудь оглушительным тиражом, экземпляров эдак в сто пятьдесят.
В раздумьях.
Мало написал хорошего, собой не доволен.

обсуждать события вокруг "Правого дела" всерьез, искать глубоких причин, пытаться раскопать о изощренные комбинации.
Мне все кажется совершенно прозрачным.
Один человек, крайне недалекий и мелочный (о его мелочности я знаю массу анекдотов, подкрепленных личным опытом, и позже непременно эти анекдоты расскажу, сейчас просто могут пострадать невинные люди в провинциях), сидящий в АП, и привыкший к тому, что все его целуют в попу (фигурально, вплоть до восторженного обсуждения графоманских виршей и убогоньких романов), цыкнул по поводу Ройзмана.
Просто так, без причины.
Другой человек, точно так же привыкший, что все из его окружения - то есть все, кого он до этого вблизи рассматривал, - целуют его в попу (не исключаю, что даже буквально), встал в позу.
Вероятно, просто не считая повод серьезным. Уверенный, что из-за таких пустяков никаких проблем у него не будет.
Должно быть, у него в голове какая-то иерархия существовала: вот, есть председатель совета директоров, его, конечно, обижать нельзя, один тут обижал, так до сих пор не вышел, тут без уважения не обойтись, но на шавок-то из секретариата его миллиардерское уважение явно распространяться не должно.
Однако не учел указанных выше характеристик первого из фигурантов истории. Не учел того, что находится на его территории, и всерьез задевает джигита за живое. Ну и с иерархией напутал. Он почему-то думал, что его пускают в ряды небожителей, а шавки из секретариата остаются в людской. На самом деле его пустили как раз в людскую, и с точки зрения небожителей он - длинный смешной клоун, не больше.
А поскольку джигит наш - из числа небожителей, которые прочих людей в стране вообще не воспринимают всерьез, никаких, то есть, людей, включая миллиардеров, миллиардер начал огребать по максимуму.
Я думаю что именно не огреб, а только начал огребать.
Такая, то есть, глупая история конфликта двух неприятных людей, не способных поверить в то, что кто-то может решиться им перечить. Каждый - по разным причинам.

И если искать в ней интересное, то тут важен ответ только на один вопрос: почему именно сейчас Сурков решил, что можно вообще не маскироваться и публично отхлестать зарвавшегося холопа по сусалам, не пытаясь изобразить политику.
Впрочем, ответ может оказаться банальным. Может, у него просто повода не было. Никто не зарывался из допущенных в лакейскую. Не брать же в расчет безумных старушек на стогнах града.

Вчера, впрочем, не в первый раз посмотрел полнометражный советский мультфильм "Ключ", 1961 года. Сам мультфильм довольно скучный - про то, что работать хорошо, а лениться плохо. Но среди прочих героев имеется профессор, который изобретает роботов, а у профессора - робот, который пишет стихи. У робота три регистра: "О стройке", "Детское" и "Лирика".
Стихи отличные. Например, "О стройке":

Летит по стройке экскаватор
И быстро роет котлован.
А за рулем сидит новатор
Бобров Васильевич Иван.

А вот "Детское":

Мальчик Петя в автобУсе
Место уступил бабусе.
Так и надо поступать:
Все бабусям уступать.

Унылые морализаторы, они же - положительные герои фильма, над поэтом издеваются. А стихи-то крутые!

Когда я в растерянности - а сейчас я как раз в растерянности, я много смотрю телевизор.
В частности пересматривал как-то ночью фильм "Брат-2", цитатами из которого в нашей компании, давно когда-то, практически в юности, модно было изъясняться.
В общем, я знаю его почти наизусть. Хвастаться тут нечем, но это важно для дальнейшего изложения.

Там есть сцена - мелкий бандит получает от своего начальника приказ узнать, покупал ли пассажир Багров билет на самолет.
- Ну, у "Аэрофлота" я, конечно, узнаю, - говорит бандит, - но другие компании такой информации не дадут.
- ФСБ подключи, - ревет взбешенный начальник, - что я тебя, учить что ли должен?

Так вот, в версии фильма, которую я смотрел на каком-то из каналов НТВ+ ("Наше новое кино"?) ФСБ куда-то исчезло. То есть начальник рев свой начинает сразу со второй части фразы.

Мелочь, конечно, но к характеристике эпохи важный штришок.
Впрочем, может, меня память подводит, и не было там изначально упоминания ФСБ. Однако, кажется, все-таки было.

По "Киномании" идет сейчас "В джазе только девушки". По экрану временами пробегают анимированные ножницы. Должно быть, это теперь смущает молодежь.
А вот когда мне было лет двенадцать, ну, может, тринадцать, премьеру "Девушек" без купюр на Первом (из четырех тогдашних) телеканале анонсировали недели две.
И мы с парнями ждали ее. Сильно ждали. Ведь понятно же было, что в настоящей, полной, неистерзанной советскими цензорами (знал ли я тогда слово "цензор"? наверное, знал, - газеты ведь мы читали, а в них бушевала гласность) версии фильма "В джазе только девушки" Мэрилин Монро танцует голой. Мы должны были это увидеть. Просто обязаны.
Ну а как еще. Это же Америка. Правильная страна. Там сбываются мечты, реки текут кока-колой и танцует нагая Мэрилин.
Правда, мы все еще готовились воевать с Америкой, но уже довольно вяло. К тому же - ознакомившись с фильмом "Одинокий волк Маккуэйд", благодаря соседу, у которого был привезенный из ГДР видеомагнитофон, - мы понимали, что шансов немного и война будет нами с позором проиграна. Слишком крут Чак Норрис.

И вот пришел день премьеры, и перед показом выступал какой-то кинодеятель, и объяснял, что моменты, вырезанные в советском прокате, будут обозначены пробегающими по телеэкрану ножницами.
Через два часа выяснилось, что они опять нас обманули. В фильм добавились ненужные длинноты и непонятные шутки про собачьи бега. А значит, нам продолжают врать, и где-то есть по-настоящему полная версия фильма, и уж в ней-то Мэрилин танцует голой. Наверняка. Потому что как же иначе. Америка.

Потом прошли годы, и даже к Америке появились вопросы. И воевать с ней, кажется, мы опять готовимся, но пока вяло. А все же интересно видеть эти ножницы, ползущие по экрану, и вспоминать ребяческое свое волнение.